- И? Как ты это проделываешь? – доктор Джеймс Уилсон очень рассчитывал… нет, не на подробное и обстоятельное изложение его другом Грегори Хаусом особенностей проведения собеседования на должность в отделении диагностики, а на наличие в больничном кафетерии его любимой творожной запеканки. Запеканка дождалась своего преданного поклонника – последний, невероятно аппетитный ее кусочек перекочевал с витрины на поднос Уилсона.
- Полагаю, в список стандартных вопросов входят выбор способа несанкционированного доступа в чужое жилище, - продолжил Уилсон, достав из кармана безупречно отглаженных брюк бумажник и намереваясь расплатиться за свой обед. – Эссе о психотравмах, полученных в детстве, тест «Объясни метафору»… Но, что еще любопытнее, где и когда всё это происходит? Не подумай, что я за тобой слежу, но за те двадцать последних раз, что я проходил сегодня мимо твоего кабинета, я не увидел ни одного соискателя. Ты прячешь их в шкафу?
Виновато улыбнувшись Бетти, кассирше кафетерия Принстон-Плейнсборо, Уилсон терпеливо дождался пока Хаус водрузит на его поднос свою вредную пищу, и расплатился за нее тоже. Боковым зрением он заметил, что пообедать сюда также пришла доктор Дюбуа, их коллега-новичок из отделения психиатрии, принятая сюда на место Деборы Блумфилд, переехавшей вместе со своим новым мужем в Вирджинию.
Доктор Дюбуа носила имя Эвелин и выглядела… так, как должны выглядеть кинозвезды, а не доктора медицины. Ни больничный халат, ни усталость первых дней работы в новом учреждении не могли скрыть ее природной, какой-то хищной сексуальности. С такими женщинами Уилсон обычно чувствовал себя неуютно. Хаус тоже чувствовал себя с ними неуютно, но имел свойство наносить удар первым, ведь, как известно, лучшая защита это нападение. Уилсон же подобным свойством не обладал, зачастую терялся и, что самое обидное, растерянность эта была видна невооруженным глазом. К примеру, этим утром он встретил доктора Дюбуа в лифте и едва не застрял в дверях, не сумев удержаться от того, чтобы поглазеть на ее роскошную… внешность. Пришлось по-дурацки извиняться за то, что замешкался и мучительно считать секунды до остановки лифта, проклиная собственные мужские слабости.
Именно поэтому Уилсон со своим подносом собирался отправиться за столик как можно более дальний от столика доктора Дюбуа. Но не тут-то было.